В государстве моем, тридесятом моем
Проживаю я, жизнью контуженный.
Я готов воровать, я бы вышел с дубьем,
Но боюсь, и поэтому труженик.

Нас таких до хрена, и выходит, что мы
Для соседей ядреная сила:
Если завтра война, подождем до зимы
И возьмем супостата на вилы.

Исторически мы несчастливый народ:
Что ни царь, то масон из Германии.
То курить заставляет, то земли пропьет,
То грозит нам свобод обрезанием.

В том, что нас до сих пор душит пьяный угар
В лопухах европейских обочин,
Мы еще обвиняем монголо-татар,
Но уже сомневаемся очень.

Эх, крапива, бузина,
Сельдерей, петрушка,
У китайцев царь-стена,
А у нас - царь-пушка.

Мы богато накормим, но наши вершки
Почему-то всегда загибаются,
И собрать урожаю в большие мешки
Нипочем у нас не получается.

Если кто-то из нас оторвался от масс
И засел за высоким забором,
Мы догоним его, мы дадим ему в глаз
И покроем позором с пробором.

Эх, крапива, лебеда,
Черемша с укропом.
Уходили господа,
А пришли холопы.

Мы общинным умом воедино крепки,
Опосля понимаем, как надобно,
Потому наши планы всегда далеки,
Но в последствии все-таки пагубны.

Представления наши о вольном житье
Как статьи уголовного права,
Поэтому-то сознание томит бытие
С национал-большевистской приправой.

Эх, крапива, лебеда,
Не мути мне душу,
Получилось как всегда,
А хотелось лучше.

(С)Трофим